Больной и врач
Международная классификация болезней, травм и причин смерти в настоящее время насчитывает 999 различных форм, с которыми обычно имеют дело врачи (Критический анализ некоторых теорий и концепций в медицине буржуазных стран М.
1972 с. 26). Существует более 175 врачебных специальностей. Большая армия врачей, обладающая разносторонними знаниями, вооруженная сложнейшей современной аппаратурой, новыми лекарственными препаратами и различными способами и методами лечения, принимает все меры для восстановления здоровья заболевшего человека.Хорошо известно, какой благодарностью людей и уважением окружен труд врача. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации в газетах, теплые письма благодарностей от бывших пациентов в адрес врачебных коллективов, отдельных врачей, письма в органы здравоохранения и т.д. Что же определяет отношение больного к врачу? Каковы критерии оценки больным врача вообще и того конкретного, лечащего врача, к помощи которого он прибегает во время своего заболевания?
Больной со своими соматическими недомоганиями, лишившими его радостей жизни, пришел в поликлинику. Не всегда он точно знает, к какой врачебной специальности относится его заболевание, но ориентировочно считает, что оно подлежит компетенции терапевта. Из регистратуры его амбулаторная карточка направлена по назначению, и больной уже у дверей врача среди других людей, ожидающих приема. Здесь разные больные: первичные, и искушенные «старожилы», и «эрудиты» в познании симптомов различных заболеваний.
Хотя основным правилом во многих лечебных учреждениях является запрещение больным обсуждать и вести разговор между собой на темы о болезнях и оценивать диагностическую важность тех или иных признаков заболевания во избежание ятрогений, запрет этот почти всегда нарушается. Больной, впервые пришедший на прием к врачу (если даже этот больной не очень мнительный), иногда здесь, в ожидании приема, может получить от окружающих обывательскую и вредную информацию о своей болезни и порой о врачах, вследствие чего его психологическая настроенность на реальную помощь, на избавление от болезни значительно снижается и начинает таять.
Желание, граничащее с потребностью поделиться своими болезненными ощущениями с окружающими, сравнить их с похожими на свои у других больных, ожидающих приема, и получить уже некоторую психологическую разрядку - естественное стремление не только «новичков», но и «стажированных» больных. Особенно часто такие вредные и дезориентирующие обсуждения больными практикуются у дверей приемных кабинетов терапевтов, хирургов, гинекологов, невропатологов, реже у врачей других специальностей. Несколько в ином плане происходит обсуждение и среди встревоженных родителей в лечебных учреждениях педиатрического профиля по поводу заболевания детей.Даже у кабинетов сексопатологов, где ищут помощи люди, страдающие различными половыми расстройствами, где, казалось бы, сугубая интимность переживаний не подлежит обсуждению с посторонними лицами, отдельные больные не удерживаются от бесед на эту тему со случайными людьми.
На всех таких «дискуссиях» затрагиваются темы, не только касающиеся характера различных заболеваний, но и даются пространные рекомендации «знатоками» новейших средств, особенно патентованных и заграничных. Здесь нередко преподносятся и характеристики — профессиональные и личностные — врачам. Здесь нередко даются советы обратиться к такому-то врачу, который, «безусловно, поможет», к врачу гомеопату или даже к «деду» или «бабке» (иной раз с точным их адресом), «которые помогли, а врачи отказались». А сколько раз приходилось после этого врачам выслушивать настойчивые просьбы больных выписать им определенный препарат или лекарство, о могучей силе которых они слышали или где-то читали. Фетишизируя их как панацею от всех болезней, больные нередко бывают недовольны отказом и разъяснением врачей о противопоказаниях данного препарата при данной болезни. Психологически такой отказ далеко не всегда правильно преломляется в сознании больных.
Часто врачу приходится направлять больного на консультацию к другим специалистам различного профиля и нередко на основное лечение у них.
В таких случаях у некоторых больных, подобно чуткому барометру, колеблется настроение, возникают различные тревожные мысли и догадки, создаются не всегда справедливые или совсем не оправданные обывательские оценки личности врача и сомнения в его профессиональных качествах.Психология больного человека в ряде случаев своеобразна, и многие обстоятельства могут оцениваться им односторонне. Сама больничная или поликлиническая обстановка, особенности тона, пантомимы, жестов, слов врача порождают то надежду, то вызывают беспокойство. Разъяснит ли лечащий врач необходимость, например, с профилактической целью консультации у онколога или сухо и молча направит к нему своего больного — по-разному это отражается в сознании больного. Чаще всего возникают опасения, а иногда и убеждение в злокачественности заболевания. Больные всегда очень чутко реагируют и тонко воспринимают не только советы, но манеру врачебного осмотра и выражение лица врача, его реплики и неопределенные ответы на вопросы или же пугающее его молчание. Они почти безошибочно различают теплоту и сердечность контакта или сухие формально официальные опросы, затормаживающие откровенность. Насколько бывают иногда насторожены и даже обидчивы больные, иллюстрирует хотя бы следующий курьезный случай.
Врачебная практика выработала некоторые неписаные правила, например при выдаче больным направления на консультацию к другому специалисту. С целью предупреждения возможной психической травматизации больных многие врачи не пишут полностью диагноза болезни, которая имеется или подозревается у данного больного, а вписывают ее сокращенное обозначение по-латыни или обозначают фамилией автора, впервые описавшего данную нозологическую форму. Так поступил и врач, исследовавший больную А. Вместо указания на предполагаемый диагноз истерии он поставил в направлении к консультанту первые две буквы в латинской транскрипции этой болезни — «Ну», снабдив их вопросительным знаком. Поняв это как русское слово «ну», больная долго не могла успокоиться; она плакала, обвиняла направившего ее врача в невежестве, грубости, в том, что он принял ее не за больную, а за симулянтку и в своем написании дал понять, что у нее нет болезни — мол «ну и болезнь?» Между прочим, принятые врачами ухищрения в обозначении диагноза в настоящее время легко расшифровываются большинством больных, являясь секретом Полишинеля.
Какие же качества, помимо, конечно, профессиональной грамотности, ищут и положительно ценят больные у врачей? Что заставляет их обращаться только к «своему доктору», верить в его авторитет? Оценивающие критерии довольно однообразно повторяются — это внимательность, сердечность, душевная чуткость и теплота понимающего больных человека-специалиста. В этом отношении представляет интерес сообщение Н.В.Эльштейна. Больным поликлиник в городах Таллинне, Актюбинске и Тамбове были розданы анкеты, заполнявшиеся анонимно. По данным 2200 анкет, 93% опрошенных отзывались об участковых терапевтах положительно, причем большинство из них (60%) особо подчеркивали внимательность и сердечность врачей. В то же время ряд больных, давших отрицательную оценку участковому терапевту, в 59% мотивировали свое мнение некорректностью и спешкой врачей.
По нашим многолетним наблюдениям, наряду с положительными характеристиками личности врача и его деятельности, встречаются нередко также негативные суждения больных. Они часто касаются, собственно говоря, не конкретно какого-либо специалиста, а определенного вида медицинской помощи, порядка приема и обслуживания больных в лечебном учреждении. При этом косвенно (иногда справедливо, но часто с аффективной предвзятостью) негативные суждения и умозаключения переносятся на врачей. Относится это в основном к таким видам медицинских служб, как скорая помощь и районное обслуживание поликлиническими врачами по вызовам. Длительные попытки связаться по телефону с регистратурой, дальнейшее томительное нетерпеливое ожидание врача создавали у больных и их близких эмоциональное напряжение и тревогу. И хотя затем после прихода врача и его назначений все заканчивалось для здоровья больного благополучно, все же еще продолжительное время у него доминировали отрицательные впечатления, касающиеся не только самого порядка и темпа обслуживания больных, но и субъективных выводов о деятельности ряда врачей.
Неблагоприятные отзывы больных можно услышать и по поводу спешки, невнимательности и формализма некоторых медиков в поликлиниках и приемных отделениях больниц, где нередко дежурные врачи сосредоточивают в одной комнате большое количество больных и т.
п. Наряду со случаями обоснованных жалоб пациентов на врачей, негативные оценки больными деятельности и личности врачей иногда связаны во многом с недостаточным пониманием возможностей современной медицинской науки и с недооценкой большой сложности врачебного труда.Расстройства деятельности внутренних органов, не связанные с определенным органическим процессом, встречаются достаточно часто, и больные первоначально, естественно, обращаются к терапевту, хирургу, гинекологу и другим специалистам. В большинстве случаев это больные неврастенией. Как известно, неврастения отличается пестрой симптоматикой: эмоциональные расстройства здесь тесно переплетаются с вегетативными и висцерально-соматическими. Находясь на стыке соматической медицины и психоневрологии, неврастения представляет собой проблему общемедицинского значения.
Благодаря выраженному соматическому аккомпанементу больные неврастенией обращаются к врачам самых различных специальностей, и нередко их заболевание неправильно диагностируется. В значительной мере это зависит от того, что врачи соматического профиля свое внимание главным образом сосредоточивают на выявлении и лечении определенного органа или системы. Поэтому реакция личности на эмоциональный стресс, мотивы переживаний, поступки и поведение, характер декомпенсаций на отдельных этапах болезни иной раз остаются невыясненными, а невротическое заболевание трактуется как соматическое. Поскольку неврастения довольно часто дебютирует многочисленными соматическими жалобами, различные ее клинические варианты, протекающие с формированием вегето-диэнцефальных, ипохондрических, астено-депрессивных и т. п. синдромов, поэтому нередко ошибочно трактуются как синдромы соматогенного характера.
Мы изучали распространенность неврастении в 7 районах г. Харькова. Взрослое население этих районов представлено самыми разнообразными профессиями. В этих районах в 1974 году было учтено 513 больных неврастенией (373 женщины и 140 мужчин) от 18 до 70 лет. 253 — заболели в возрасте от 31 до 45 лет, т.
е. в периоде наибольшей производительности. Из 513 больных к психиатрам и невропатологам обратились только 339 и лишь через 3 года от начала заболевания.При анализе этих данных было установлено, что в генезе заболевания играли роль достаточно сложные и разнообразные жизненные коллизии, влияющие на ритм жизни этих людей, их взаимоотношения с окружающими, самочувствие, настроение, работоспособность.
Среди больных неврастенией более молодого возраста преобладали психотравмы различного характера: бытовые, семейные, болезнь близких, неустроенность личной жизни, неприятности на работе, ущемление самолюбия, падение престижа в разных ситуациях, а также эмоциональные реакции на свое неблагополучное соматическое состояние. После 40 лет становились особенно значимыми переживания соматического дискомфорта, и преобладали реакции на болезненные ощущения в теле, эпизодически беспокоил страх смерти. В более позднем возрасте звучали психогении, связанные с ассоциациями болезни и смерти, или актуализировались переживания отдаленного прошлого, всплывали старые обиды и огорчения. Ярко и свежо восстанавливались в памяти отдельные эпизоды и события, становившиеся в дальнейшем источником все новых волнений, конфликтов и построения невротических симптомов. У больных в возрасте 50—60 лет и старше выявлялась особая роль множественного влияния следующих друг за другом переживаний, затрагивающих разные стороны системы отношений личности или же суммирующиеся психогении, связанные с болезнями и потерей близких людей. Здесь психотравмирующее влияние оказывали и выход на пенсию с изменениями в связи с этим обжитого уклада жизни, потеря привычных социально-психологических возможностей, лидерства, прежнего авторитета, мысли о прогрессирующей старости, немощности, все чаще испытываемое чувство одиночества, своеобразной «изоляции», ненужности дальнейшей жизни. Некоторые больные даже прекращали переписку со своими давнишними друзьями, сверстниками из-за страха получить сообщение об их смерти, а каждый новый некролог в газете оказывал на них психотравмирующее влияние.
Наряду с этим менее волнующими становились даже неблагоприятно сложившиеся служебные ситуации у работающих стариков. Такая психологическая переоценка ценностей при неврастении и других невротических расстройствах в позднем возрасте должна учитываться врачами любого профиля, а тем более невропатологами и психиатрами (Е.С.Авербух, М.Э.Телешевская, 1976).
Т.А.Истаманова и А.Крейндлер отмечали соматические реакции в качестве проявлений тревожного состояния (тахикардия, изменения дыхания и т.д.). Наши наблюдения показали ведущую роль аффекта страха, тревоги, состояний эмоционального напряжения, ожидания или же неожиданных аффектогенных воздействий в экстремальной ситуации (авария, пожар, катастрофа и проч.). Наиболее декомпенсирующее влияние оказывает страх смерти, возникающий ситуационно (смерть на глазах у данного лица близкого человека, переживание внезапного страха при неожиданном обнаружении в доме повесившегося, умершего, страх при наблюдении страданий близких, знакомых, при болезненных ощущениях, обусловленных инфарктом, стенокардией, вегето-диэнцефальной атакой, внезапным вызовом скорой помощи и т.д.) Помимо этого, страхи возникают при ситуациях, связанных с встречами с тяжелыми соматическими пли психическими больными, необходимости ухода за ними, при участии в обряде похорон, пребывании в комнате умершего, при напряженном ожидании исхода оперативных вмешательств и т.д. Не столь уж редко ятрогенное действие оказывают недостаточно продуманные лекции и беседы для населения по различным медицинским вопросам. К этому можно добавить рекламирование в газетах и журналах немедицинского профиля различных лекарственных препаратов с подробным перечислением их действия при разных заболеваниях. Это нередко вызывает погоню больных за «новейшими средствами», самолечение, при котором могут возникнуть и довольно неприятные осложнения. «Хроника ВОЗ» справедливо отмечает, что реклама средств, предохраняющих от выпадения волос, для похудания, от запора, половой импотенции и т.п., всегда будет вызывать отклик у множества излишне доверчивых людей.
В капиталистических странах процветает рекламный «бизнес» на лекарства.
В США каждый 7-й житель принимает какой-либо транквилизатор или же «таблетки счастья», вызывающие эйфорию, а их выпускают более 13 миллиардов в год. Психофармакотерапия превратилась в массовый вид терапии. С 1955 по 1970 год нейролептиками лечилось 150 миллионов человек. В связи с этим происходит лекарственный патоморфоз болезней со стойкими изменениями у больных самочувствия и настроения. В литературе теперь можно встретить предостережения, в частности, психиатров с требованием осторожного применения антидепрессантов, вызывающих ряд осложнений.
Фирмой У. Моррел и К0 был выпущен препарат «СЕР/29», который широко рекламировался как великолепное средство против атеросклероза, как «медикамент столетия», «чудо-лекарство» и т. п. Оказалось же, что он пагубно отражается на здоровье: вызывает выпадение волос, кожные заболевания, катаракту и прочие. После того как им пользовались более 300 тысяч человек, он был целиком изъят из продажи.
Предметами массовых увлечений у нас были — прополис, корень валерианы и женьшеня, настойка пиона, многие психотропные препараты и т.д. Проводили специальные «курсы» лечения весьма большим количеством свеклы, лимонов, молока, лука, чеснока, петрушки. Увлекались чрезмерно бегом рысцой, лечением голоданием, содовыми ваннами и др.
Социологические исследования, проведенные в ГДР, показали, что наиболее частой причиной конфликтов пациента с врачами служит требование больного выписать определенное лекарство.
В последние годы у нас и за рубежом довольно широкое распространение приобрело самолечение. Многие, так сказать, «искушенные» в медицине больные дают самые разнообразные советы, рекомендуя средства от бессонницы и головной боли, от заболевания почек и печени, от похудания или, наоборот, ожирения, от выпадения волос и даже от половой слабости. Врачам приходится нередко сталкиваться с печальными последствиями такого «самолечения». Однако в большинстве случаев проходят мимо этих явлений, не придавая им должного значения. Между тем неумеренное или неправильное пользование отдельными лекарственными веществами, особенно при наличии других факторов, нередко может вызвать «лекарственную болезнь», приводит иногда даже к анафилактическому шоку, вызывает ангионевротические отеки, сывороточную болезнь с высокой температурой и уртикарными высыпаниями, артропатии, гиперэозинофилию, диэнцефальные атаки, диэнцефаловисцеропатии, аллергические диэнцефалиты, сопровождающиеся ипохондрическими фиксациями и др.
Врачи всех специальностей, назначая лекарства, должны предостерегать больных от злоупотребления ими. В других же случаях требуются разъяснения о необходимости принимать назначаемые врачом лекарства, когда у больных сформировался страх к их приему.
Большинство людей порой недовольны медициной не потому, что она «несостоятельна», а потому, что она «не всесильна». Хотя современная медицина представляет собой наиболее сложную и многогранную область наук, она критикуется, пожалуй, больше, нежели любая другая область знаний. Нередко дилетанты независимо от их образования и профессии считают для себя возможным давать «мудрые медицинские советы: чем лечить различные расстройства сна, тревожное настроение, головную боль, заболевания сердца, желудка или печени, гипертоническую болезнь, атеросклероз и т.д. «Восполнив» свою эрудицию разными путями, некоторые больные, при отсутствии улучшения начинают предвзято оценивать лечащего врача и его назначения, отказываться от приема прописанных им лекарств («Не буду принимать - это «химия», можно слышать их аргументы). В тех случаях, когда процесс улучшения происходит медленно, может формироваться негативное отношение к лечению, теряется вера в его эффективность. Таким путем создается психологическая ситуация, которая используется ловкими знахарями, ворожеями, «бабками», располагающими «опытом» в области «народной медицины» и «оккультных наук».
А.В.Снежневский в своем предисловии к сборнику, посвященному вопросам медицинского оккультизма (1971), подчеркивает, что даже в просвещенном XX веке — веке космических полетов, суеверие, оккультное мышление и знахарство еще не умерли, а только приспособились к новым условиям.
В ряде стран и теперь процветают медицинские астрологи, издания которых расхватываются суеверными людьми. В них указываются дни, месяцы и даже часы, когда следует осуществлять оперативные вмешательства, принимать различные лекарства, рожать детей и т.п. В 1961 году в Риме основан профессиональный союз ясновидцев. Существует и «курсирует» по рукам «колдовская библия». В Париже издается более 10 астрологических журналов. Многие тысячи человек посещают факиров, гадальщиц, магов и ясновидцев. Во Франции тратится на эти «нужды» 34 миллиона франков в год. В США издается около 20 астрологических журналов с тиражом в 500 тысяч экземпляров; насчитываются десятки тысяч шарлатанов— «радиоэстезистов, хиропрактиков, натуропатов». Знахари пользуются здесь широкой популярностью, хотя ежегодно после их «врачевания» умирает сто тысяч человек. В ФРГ работает около 10 тысяч заклинателей. Не приходится уже говорить об отсталых странах. Там еще встречаются кликушество, ворожба с верой в амулеты, волшебные чудеса, целительные пещеры, чудодейственные воды и источники. У ряда племен Австралии, Африки, Южной Америки и в настоящее время существуют магические «врачевальные» обряды, представляющие ритмические танцы с боем особых барабанов, звуками дудок, стуком палок, однообразным пением и т.д. .Во время этих обрядов и осуществляется «исцеление» больного.
В.М.Бехтерев в свое время писал, что секрет целительного внушения был давно известен многим лицам из простого народа, в среде которого он передавался из уст в уста в течение веков под видом знахарства, колдовства, заговоров. Наряду с внушением нередко здесь действует и самовнушение. Так, известно, что Ферраус излечивал лихорадку при помощи бумажки, на которой были начертаны два слова: «Против лихорадки», и больной должен был каждый день отрывать по одной букве. Известны случаи «целебного» действия «хлебных пилюль», «святой воды», измельченной скорлупы раков и т.п.
«Глазное прорицание» насчитывает 3 тысячи лет. У многих нецивилизованных народов глаза считаются местом возникновения болезни. В частности, существовало предположение, что «болезнь входит в тело через половые органы, а выходит через глаза, оставляя в них серые пятна». Поэтому еще сто лет тому назад цвету глаз придавали диагностическое и патогенетическое значение. Многие при этом обращали особое внимание на варианты окраски и структуры радужки, считая их отражением души и тела (микрокосмос).
Известный психиатр Груле писал о том, что ученые могут стать «легкой добычей» мошенников, в особенности когда они являются узкими специалистами. «Стоит только поверить шарлатану на мизинец, как он превращается в локомотив, тянущий за собой целый товарный состав суеверий и надувательств».
Наиболее «образованными целителями» употребляются различные наукообразные термины, чтобы произвести сильное впечатление, в особенности на более примитивные личности, находящиеся во власти страха, беспокойства: например, линию, проведенную графитом, называют «потоком графитной эманации», говорят об «излучении крови», «контакте крови» и т.д. «Для новой истины — нет ничего вреднее старого заблуждения»,— писал Гете.
Тяготение некоторых людей к «чудесам» и таинственным явлениям, вера в чудодейственные амулеты и снадобья, в «заклинателей», «заговорителей» в небольшом объеме имеет еще место и в нашей стране. Так, в 1968 году появился в Советском Союзе магический пояс, «спасавший от всех болезней». Было распродано 12 тысяч таких поясов. Это особенно парадоксально и нелепо в наш век, когда каждый год приносит огромные достижения в области физики, химии, биологии, математики, техники, медицины и т. д. Тем не менее некоторые больные обращаются за помощью не в медицинские учреждения, а к «бабкам», знахарям, ясновидцам и «заклинателям». Бывает и так, что больные утверждают, что их «исцелили» эти доморощенные специалисты, и создают им «славу» и популярность.
В больницах и поликлиниках встречаются больные, побывавшие в руках «чудо-исцелителей». Многие из них попадают сюда часто уже в таком состоянии, когда даже длительное активное лечение оказывается уже малоэффективным. Развиваются осложнения со стороны сердечно-сосудистой системы, печени, желудка и других органов после приема «эликсиров», настоев муравьев, пчел и прочих «ингредиентов».
Плохо поддаются лечению после манипуляций «бабок» и доморощенных гипнотизеров не только органические заболевания, но и неврозы и реактивные состояния с массивными нейро-соматическими расстройствами, бессонницей, навязчивыми страхами ипохондрическими расстройствами и т.п. В повседневной практике встречается еще немало таких больных (в особенности из сельской местности), побывавших у знахарей «разных категорий». В большинстве случаев скрываются их имена, адреса, и больные стыдятся, что попались в руки шарлатанов.
Советский закон не допускает применения вредных знахарских методов и форм лечения, и врач не может оставаться в стороне от всего того, что пагубно влияет на здоровье человека, на его психику, его поведение, отношение к жизни.
Б.В.Петровский в своем заключительном слове на Всесоюзном совещании актива работников здравоохранения в декабре 1976 года напомнил, что у нас еще не искоренено знахарство и в противовес ему «мы должны способствовать развитию всех научных поисковых служб, изысканию новых методов лечения» («Медицинская газета» от 10 декабря 1976 г.),
В чем же сила и живучесть знахарства? Почему же не только в отсталых в культурном отношении странах, но и в современных развитых странах сохраняется у ряда людей тяготение к знахарям, родственное вере в шаманов и колдунов, занимавшихся лечением в древние времена и ныне почитаемых у малоразвитых племен. Причина заключается в том, что знахарство, как и шаманство, опирается на учет психологических особенностей людей, прежде всего внушаемости, усиливающейся при страданиях и особенно под впечатлением слухов об исцелении благодаря диковинным действиям неофициальных лекарей. Если, однако, отвлечься от намеренного шарлатанства и мошенничества, эксплуатирующего эти свойства слабых или ослабленных и суеверных людей, то надо вслед за С.Б.Семичевым (Семичев С.В. Элементы групповой психотерапии и психопрофилактики в первобытном обществе. В кн. Групповая психотерапия при неврозах и психозах. Л. 1975 с.113) и Л.Шертоком (Шерток Л. Психотерапия: искусство или наука? Лит. газета, № 47 от 24 ноября 1976г.) и другими объективными исследователями признать, что «секреты» и приемы первобытных лекарей-шарлатанов и колдунов основаны на знании человеческой психологии, которого недостает многим современным врачам.
Между тем элементы первобытной психотерапии, освобожденные от невежественных форм и рационально переработанные, могли бы с успехом использоваться и в современной научно-обоснованной психотерапии. Но чтобы отвоевать больных от влияния знахарства и завоевать их доверие, современный врач любой специальности должен в той или иной мере владеть психотерапевтическим подходом.
Сирийский врач Абуль Фарадаж, живший в XIII веке, обращаясь к больному, говорил: «Нас трое — ты, болезнь и я. Если ты будешь с болезнью, вас будет двое, и я останусь один — вы меня одолеете. Если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна, мы ее одолеем». Этот разумный совет, дошедший к нам из XIII века, показывает, что в борьбе с болезнью многое зависит от больного, его адекватной оценки болезни и правильного отношения к врачу как к специалисту.
Интересные мысли о болезни, ее влиянии и силе, о врачах мы находим в книге, более 900 лет назад написанной на языке древних тюрков и посвященной «нетленности разума, мудрости и добра». Поэт Юсуф Хас-Хаджиб Баласагунский посвятил следующие яркие и теплые слова врачам (перевод Наума Гребнева Наука быть счастливым М. 1971).
Болезнь, что к нам является нередко, Опасна тем, что смерть ее соседка. Болезнь, коль ей страдает человек, Его короткий сокращает век. Болезнь коварна, но ее коварство Обезоружат лекарь и лекарство. Порой приводит полумертвых в чувство Целителей великое искусство.
Какие требования к врачу обычно предъявляют больные, чтобы тот стал «его доктором», которому он безусловно и всецело доверяет?
На первом плане стоят знания и профессиональное мастерство, и это играет решающую роль в выборе больными врача. По не только эта сторона личности врача всегда является определяющей. Больных привлекает к врачу его терпеливое и участливое умение расспрашивать и выслушивать их. И дело не только в словах. Искренняя убежденность, эмоциональность, страстность проявляется и в голосе, и жестах. Ж. Лабрюйер писал в «Максимах» о том, что в тоне голоса, в глазах и в выражении лица говорящего имеется не меньше красноречия, чем в самих словах. За время болезни человек настрадался, измучился. Появились сомнения, тревога, касающиеся течения и исхода болезни, и потому сердечная, располагающая к полной откровенности беседа, возможность высказаться, выразить свои переживания уже сами по себе приносили некоторое улучшение. «Сказал и облегчил душу», — гласит старая, но удивительно правильная и меткая латинская поговорка. Больной хорошо улавливает и реагирует на то, формально, спеша обследовал его врач или его зоркие глаза, чуткие уши и умелые пальцы тщательно, «по-настоящему» подробно все «исследовали» и «не пропустили ничего» для правильного диагноза. И, наконец, тон, характер ободряющих слов, советов врача, - все эти качества ищет больной у врачей и находит у «своего доктора».
В литературе неоднократно обсуждались и обсуждаются до настоящего времени данные исследований, касающихся вопросов, каких врачей предпочитают больные. Чаще всего полученные данные показывали, что тот или иной конкретный врач наделялся самыми высокими в представлении больного качествами.
Недостатком многих подобных социологических, психологических и других исследований является то обстоятельство, что в заранее разработанной анкете, содержащей многочисленные вопросы, по существу уже имеются готовые схемы ответов, которые подчеркиваются обследуемыми лицами. Мы предпочли свободные высказывания больных.
Больным, находившимся под нашим наблюдением, предлагалось написать, каким, с их точки зрения, должен быть врач и, с другой стороны, какими они представляют обязанности больного. Речь идет о 124 больных разного возраста, мужчинах и женщинах различных профессий, лечившихся по поводу неврозов, циклотимии, патологического климакса с невротическими и неврозоподобными синдромами, артериальной гипотонии или гипертонии с психогенными наслоениями и других. Наряду с этим аналогичное исследование было проведено у 56 больных соматическими и неврологическими заболеваниями — бронхиальная астма, постинфарктные состояния, гипертоническая болезнь, стенокардия, остаточные явления энцефалита, посттравматическая энцефалопатия, посттравматические нарушения опорно-двигательного аппарата, различные аллергические реакции, сахарный диабет, нарушения функции щитовидной железы и другие.
Характер ответов не представлял существенной разницы в обеих группах больных. Вот некоторые из них.
Больной Ф., 43 лет, профессор строительного института (диагноз: неврастения на фоне остаточных явлений арахноидита диэнцефальный синдром), пишет: «Врач должен обладать следующими качествами: профессиональным мастерством, высоким общекультурным уровнем, знанием современных методов лечения, логикой доказательств неправильных суждений больного, умением эмоционального воздействия, способностью к анализу и обобщениям, к переключению мыслей больного на определенные темы, к выбору схемы лечения и умением создать у больного уверенность в выздоровлении. Врач при этом располагает рядом средств, которые он должен умело использовать. Это — химические препараты, гомеопатические средства, физиотерапия, гигиенические средства, психотерапевтические методы воздействия.
Больной должен выработать определенный уровень и критерии требований к врачу и к себе, ставить перед собой цели, преодолевая неуверенность, страх, болезненные ощущения, ограничение жизненных возможностей, связанных с болезнью».
Другой больной, В. 53 лет, старший научный сотрудник Института низких температур (диагноз — депрессивный невроз, артериальная гипотония), написал следующее: «Больной жаждет врача доброжелательного, терпеливого, сопереживающего, готового активно и конкретно помочь (новое лекарство, вид лечения или даже освобождение от работы, направление в стационар), а не только, формально сочувствующего (Ох! Ах!). Заботливого, искреннего, интересующегося жизнью и обстоятельствами больного, верящего в действенность принимаемых мер (что не исключает сомнений), понимающего настроение и состояние больного, любящего и понимающего шутку, юмор (даже и в свой адрес), друга или хотя бы соратника, авторитетного, решительного». «Врач не должен высказывать жалоб, неудовольствия, грубить («Ходят тут. Когда эти больные кончатся: идут и идут! Сегодня конца не будет» и т.д.)».
Больной же должен безгранично верить, всецело доверять и немножко обожать врача, иметь терпение бесконечное, быть искренним, откровенным, скрупулезно выполнять назначения, рекомендуемые ему, не быть назойливым и верить в успех своего выздоровления.
Больной Б., 54 года, зав. отделом снабжения завода, страдающий бронхиальной астмой и глаукомой. По его мнению, «врач должен быть внимательным, требовательным к себе, аккуратным, приходить на работу в хорошей форме, «не на ходу» убедить больного, что разобрался в его болезни, так как в нем заключено спасение человека. Легкомысленное отношение врача вызывает недоверие. Врач должен расположить к себе, быть уравновешенным и в хорошем настроении».
Больной обязан верить врачу, быть терпеливым и преодолевать мнительность, бороться с болезнью и выполнять указания врача.
Больная С, 40 лет, преподаватель техникума. Она считает, что врач обязательно должен быть «душевным человеком», доверять и верить больному. Недоверие вызывает старый врач, молчаливый, сухой. Врач должен уметь преподнести больному ясное изложение его болезни. Отношения должны быть дружескими, теплыми. Врач должен иметь славу среди больных, быть умным, не рассеивать внимания и не путать, где болит: «слева, справа, рука, нога», как это иногда бывает. Врач должен объяснять, уговаривать, но не приказывать.
Больной должен быть дисциплинированным, не выводить из равновесия врачей, не грубить и не кляузничать».
Аналогичные суждения высказывает М., 49 лет, административный работник, страдающий сахарным диабетом и гипертонической болезнью: «Врач должен быть хорошим психологом и понять характер больного человека. Располагать к себе своим вниманием, подходом, внушить; что любая болезнь преодолима. Он не должен хныкать, а создавать у больного положительные эмоции». «Когда у меня растет сахар, обидно и страшно, а врач успокоит, и я плюю на это».
Больной же должен выполнять советы врача, верить врачу и в победу, изыскивать в себе положительное отношение к жизни, «забывать о болезни, а найти занятия, труд, увлечения. Если больной не доверяет врачу, нужно срочно его менять».
Многие больные неврозами говорили о том, что даже после выздоровления помнят врача.
Больной Б., 26 лет, аспирант (диагноз — ипохондрический невроз). Он написал врачу, которому доверяет, следующее: «Осень. Холодная сырая погода навевает тоску, с утра болит голова, ужасное самочувствие. Войдя в поликлинику, убедился, что большое количество больных с надеждой взирают на двери, где принимает врач-психоневролог. Одни выходят, с благоговением держа в руках рецепты, другие — грустные. Наблюдая за больными, я не заметил, как подошла и моя очередь. Увидел женщину, внешний вид которой расположил меня к ней. Непродолжительная беседа убедила меня в том, что врачу далеко не безразлично мое состояние. Особенно меня поразили глаза врача: необычайно добрые, ласковые, всевидящие. После беседы что-то заставило меня переключить мое внимание на другие дела, улучшило мое настроение, заставило внутренне собраться и успокоиться. Добрый, успокаивающий взгляд врача оказал свое лечебное действие раньше всех лекарств. С грустью подумал о том, что не всем врачам дано такое качество. Всякий раз после посещения этого врача, а также уже за неделю до посещения я ощущал большой прилив энергии, улучшение настроения. Знаю, что увижу человека, которому верю и который может мне помочь».
Одна из больных, находившаяся под нашим наблюдением по поводу реактивной депрессии, страдавшая много лет ревматизмом, перенесшая экстирпацию матки и яичников, консультировалась с врачами различных специальностей. Ее эталон врача включает разные стороны его личности и поэтому представляет значительный интерес.
«От строгости и официальной сухости врача — у меня все стынет внутри, я вся сжимаюсь в комок, и мне не хочется ему говорить. Я уже жалею, что пришла. Может быть, он и хороший специалист, но контакта не будет. Важно умение врача расположить к себе, но для этого врач должен многое уметь и знать, быть всесторонне образованным, знать жизнь. Тут, видимо, важно знание литературы и искусства и жизни многих больших людей и событий... Это глубоко впечатляет и действует убедительнее и сильнее. Меня привлекают к врачу его человеческие, душевные качества: доброжелательность и доброта в широком смысле, жизнерадостность, привлекательная эмоциональность. В момент встречи — улыбка сразу облегчает душу. Отталкивает и обижает пренебрежительное отношение, когда тебя игнорируют как человека и во время приема разговаривают о посторонних вещах с медсестрой или , заскочившим на минутку в кабинет коллегой. После этого не хочется отвечать — невнимательное, бездушное отношение отталкивает. Очень отталкивает и обижает „недоверие" к больному. Не хочется лекарство принимать, назначенное таким врачом, и снова идти к нему. Бывает неприятно и когда опытный врач держится свысока, снисходительно, высокомерно. Отталкивает от врача его бесцеремонность, бестактность, особенно остро и часто это бывает на приеме у гинеколога. Как холодит душу и режет слух, когда зачастую не учитывается возраст (молодой врач и больная старше его) и при этом обращение на „ты" с резким выговором больной за невыполненные назначения. Это отталкивает! Врач должен помочь больному разобраться в самом себе, вселить надежду, прогнозировать благополучие. Красивая, правильная речь врача впечатляет, подчеркивает общую высокую внутреннюю и внешнюю его культуру. Нужна приятная и простая задушевность, речь без высокопарности и ненужной терминологии, которой любят козырять некоторые врачи. Важны при этом интонация, дикция. Они могут испортить самую красивую речь или, наоборот, сгладить шероховатости речи. Я считаю, что самые доброжелательные отношения, основанные на взаимоуважении личности больного и врача, дают хорошие плоды».
А.А.Бодалев отмечает, что у каждого человека формируются общие нравственно-эстетические требования к другим людям и создаются более или менее конкретные эталоны, пользуясь которыми, он оценивает окружающих людей.
В.А.Ташлыков (1972) изучал экспериментально-психологическими методами 65 больных неврозами (женщин и мужчин разного возраста), которые характеризовали «эталон» врача в аспекте психотерапевтического контакта с ним. Женщины стремились к «сопереживающему» типу врача, подчеркивая его отзывчивость, чуткость (чаще больные истерией). Для мужчин был более характерен эмоционально-нейтральный тон обращения: серьезность, внимательность, чувство долга (чаще больные неврастенией). Для больных неврозом навязчивых состояний более характерно требование волевых качеств у врача.
Замечательный писатель-врач В. В. Вересаев писал об авторитете врача: «Веру в себя недостаточно завоевать один раз. Приходится все время завоевывать ее, непрерывно зорко следить за душевным состоянием больного и его окружающих». Он же утверждал, что «врач может обладать замечательным распознавательным талантом, уметь улавливать самые тонкие детали своих назначений — и все это останется бесплодным, если у него нет способности покорять и подчинять себе душу больного» (Вересаев В.В. Записки врача. Сочинения, т.1, М. 1948 с.583). О том же пишет и французский писатель Андре Моруа: «В медицине нет двух миров: мира лаборатории и мира клиник, мира духа и мира тела. Есть один-единственный мир, в котором происходят бесконечные сложные явления. Сознавая единство человеческого организма, настоящий врач одновременно врачует и отчаянье, и органические нарушения, которые оно порождает».
Образ мудрого врача описан Антуаном де Сент Экзюпери: «Я верю, настанет день, когда неизвестно чем больной человек отдастся в руки физиков. Не спрашивая его ни о чем, эти физики возьмут у него кровь, выведут какие-то постоянные, перемножат их одна на другую. Затем, сверивши с таблицей логарифмов, они вылечат одной единственной пилюлей. И все же, если я заболею, то обращусь к какому-нибудь старику - деревенскому врачу. Он взглянет на меня уголком глаза, пощупает пульс и живот, послушает. Затем кашлянет, раскурив трубку, потрет подбородок и улыбнется мне, чтобы лучше утолить боль. Разумеется, я восхищаюсь наукой, но я восхищаюсь и мудростью».
Вот такими и другими качествами должен, с точки зрения большинства больных, обладать врач, которому человек доверяет самое ценное из всего того, что у него есть — свое здоровье.
Вера в знание и опыт именно данного врача создает уже необходимую положительную психологическую установку у больного, укрепляет его надежду на то, что именно здесь он найдет избавление от страданий.
Вот почему довольно часто можно слышать просьбы больных о направлении их только к определенному врачу-терапевту, или только к определенному хирургу стремится лечь на операционный стол больной: его знанию, опыту, «умным» рукам он полностью может доверить свое здоровье и жизнь.
Положительная эмоционально-психологическая установка и вера больного в мастерство врача — это уже само по себе значительная помощь врачу самого больного для успешного лечения. В этом отношении важные советы врачам давал М.Я.Мудров. Вот выразительные цитаты из его «Слова о способе учить и учиться медицине»: «Теперь ты испытал болезнь и знаешь больного, но ведай, что и больной тебя испытал и знает, каков ты. Из сего ты заключить можешь, какое нужно терпение, благоразумие и напряжение ума при постели больного, чтобы выиграть всю его доверенность и любовь к себе, а сие для врача всего важнее».
Привязанность к врачу особенно свойственна некоторым больным неврозами и соматическим больным, страдающим невротическими осложнениями. После выздоровления они продолжают с «профилактической» целью посещать «своего доктора» хотя бы для того, чтобы только повидать его, услышать его голос и «получить заряд бодрости» на длительное время.
Бывшая больная Н., адвокат, страдавшая различными мучительными сомнениями в правильности совершаемых ею поступков, нерешительностью и навязчивыми мыслями, после законченного курса психотерапевтического лечения, принесшего ей практическое выздоровление и устойчивую работоспособность, рассказывала своему врачу: «Иногда у меня вновь на короткое время, эпизодически, возникали сомнения и появлялись различные колебания при разрешении простых для меня вопросов. Я тогда шла в поликлинику, и мне достаточно было только увидеть вас, хотя бы издали, чтобы все стало вновь на свое место. Я получала опять уверенность в своих силах, в возможность самостоятельно и правильно решить все самой. К вам на прием я не заходила, зная вашу занятость, да уже в этом не было необходимости».
Существует немало примеров такого благотворного для бывших больных многолетнего продолжающегося контакта с врачом. В своих теплых письмах, заполненных благодарственными словами в адрес врача, избавившего их от страданий, они делятся своими «секретами», семейными делами, просят советов. В случаях сложных вопросов жизни многие из них отмечают, что благодаря беседе с врачом они научились видеть и понимать все, что им дано и чего раньше они почему-то не замечали и не умели оценить.
Глубокое истинно человеческое общение больного и врача, рожденное в беде и закрепляемое в борьбе с болезнью и порой в трудных победах, — это тот прекрасный союз людей, который приносит дружбу, преданность, уважение и любовь.
Еще по теме Больной и врач:
- ОБЩАЯ МЕТОДИКА ОБСЛЕДОВАНИЯ БОЛЬНОГО. РАССПРОС БОЛЬНОГО.
- Этическое содержание взаимоотношений провизора и врача
- O ВРАЧЕВАНИИ, ЛИЧНОСТИ ВРАЧА И ЕГО ВЗАМООТНОШЕНИИ C КОЛЛЕГАМИ И ПАЦИЕНТАМИ
- Врачебная тайна.
- Особенности врачебной профессии
- Больной и болезнь
- Врач и больной
- Больной и врач
- Врачебная деонтология и психотерапия
- Глава II ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СИМПТОМАТИЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ БОЛЬНЫХ ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫМИ ОПУХОЛЯМИ
- «Методика № 4 для больных с повышенным иммунитетом
- ЭТИКА И ДЕОНТОЛОГИЯ В РАБОТЕ ВРАЧА СКОРОЙ ПОМОЩИ
- 7.1. У истоков проблемы формирования врачебных ошибок
- 7.4. Ошибки взаимоотношений врача и пациента
- Врач-терапевт участковый
- ГЛАВА 5 . ОРГАНИЗАЦИЯ НЕЙРОХИРУРГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ БОЛЬНЫМ С ПЕРВИЧНЫМИ ОПУХОЛЯМИ ГОЛОВНОГО МОЗГА В СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТИ И ПУТИ ПОВЫШЕНИЯ ЕЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ
- Пути предотвращения врачебных ошибок