ПРАВА ПАТОЛОГОАНАТОМА

B Горздравотдел поступила жалоба жильцов коммунальной квартиры на Скорую помощь. У пожилого мужчины возникли сильные боли в животе. После визита 03 ему не стало легче. Повторно Скорая приехала после настойчивых требований соседей.

Я нашла циркулярный стенозирующий рак нисходящей толстой кишки длиной 2 см, слизеобразующий, прорастающий все слои стенки, без сращений с другими органами и метастазов.

Слепая кишка имеет самую тонкую стенку во всём пищеварительном тракте, поэтому раздувается раньше других отделов.

Ha разбор в Горздравотдел шла спокойно, так как единственная поставила правильный диагноз. Беспокоил только внешний вид про токола вскрытия.

B отделении пишущей машинки не было. Копию напечатала секретарь главного врача с множеством ошибок, после исправления которых протокол стал пёстрым. Ha просьбу перепечатать протокол заведующая ПАО ответила, что во время годового отчёта все очень заняты.

Главный хирург Горздрава пожурил врачей Скорой, ничего не сказал о хирургах стационара и обрушился на меня. Брезгливо держа за уголок мой протокол, он спрашивал, как я посмела явиться в Городской Отдел Здравоохранения с такой грязной бумажкой? Ha мои попытки высказаться о причинах допущенной врачами ошибки он ответил, что меня позвали не лекции читать, а слушать, что мне скажут. И как это я, дожив до седых волос, оправдываюсь, как ребёнок, укравший конфету? Таким, как я, не место в больнице. Он обратился кзаместительнице главного врача, находившейся в зале, потребовал, чтобы главный врач меня уволил и доложил ему об исполнении требования.

Выйдя на улицу, расплакалась от неожиданного унижения. Поехала со своим протоколом вскрытия на кафедру.

Заведующий кафедрой, по-видимому, вступил в телефонные переговоры о моей судьбе. Сама я написала жалобу в Горздравотдел.

Меня пригласили на хирургическую комиссию, без главного хирурга, и предложили мировую. Я остаюсь на своём месте и не настаиваю на дальнейшем рассмотрении жалобы, или в ПАО присылают комиссию Горздравотдела. Подозревая, что комиссии не всегда бывают справедливы, согласилась с условиями. Утешением мне была пишущая машинка, которую заведующая ПАО лично принесла в отделение.

B другой больнице во время приступа бронхиальной астмы умер больной. Таков был диагноз терапевтов и мой. Ho главный терапевт считала, что приличнее умирать от сердечно-сосудистой недостаточности при кардиосклерозе. Приказала изменить диагноз после проведения клинико-анатомической конференции. Терапевты возражали, но согласились. Я показала свои препараты трём морфологам:

1. Главному патологоанатому города.

2. Академику, заведующему кафедрой патологической анатомии ЦИУв.

3. Ведущему специалисту по лёгочной патологии, профессору.

Получила письменные свидетельства, что смерть наступила во

время приступа бронхиальной астмы, о чём и доложила на конференции. Ha следующее утро узнала, что меня лишили совместительства. Ha мои протесты Начмѳд ответила: Один академикговорит одно, другой профессор - другое. A мне важно иметь хорошие отношения с главным специалистом Горздравотдела.

Мне довелось и лично беседовать с главным терапевтом. Я нашла, что больной умер от почечной недостаточности, а она предпочитала сердечно-сосудистую и вызвала меня к себе. Придраться к протоколу ей не удалось, но о патологоанатомах вообще отозвалась очень презрительно.

He представляю, чтобы главный патологоанатом вызвал к себе любого терапевта или хирурга и воспитывал их единолично.

B первую мою прозектуру в Москве вскоре после меня поступила на работу пожилая женщина, пенсионерка, к.м.н., детский патологоанатом.

Родители подали в суд. Патологоанатом получила строгий выговор от Горздравотдела, была уволена с работы и не смогла устроиться в прозектуру детской больницы.

B одной из прозектур, где я работала, заведующая, недавно получившая эту должность, позволяла себе иметь собственные мнения о диагнозах, не совпадавшие с мнениями главного врача. Она была в предпенсионном возрасте, для неё очень важен был размер зарплаты, из которой исчислялась будущая пенсия. Тогда совместительство не учитывалось. Заместительств и праздничных дежурств было ничтожно мало. Единственный способ получить максимальную пенсию 120 или 132 рубля - премии. Однако главный врач премий ей не давала. Зав. ПАО изобрела сложный способ борьбы за свои права. Она заболевала в конце каждого месяца и начале следующего. Два месяца выбывали из подсчёта заработка. Взамен них брались более щедрые месяцы из прошлых лет. B такой битве прошли два года, после чего победившая заведующая уволилась из любимого учреждения.

B этой же больнице главный врач смогла избавиться от заведующей клиническим отделением, досаждавшей ей своими критическими замечаниями. Она упразднила отделение, единственное для нескольких районов, вместе с врачами и открыла отделение другого профиля.

Презрение к меньшим братьям по разуму проявляется и в работе больничной прозектуры.

Однажды вырезала червеобразный отросток. Имея 36 лет стажа работы в прозектурах и высшую категорию, полагала, что нет причин сомневаться в моихзнаниях, касающихся отростков. Больная, 75 лет, диагноз направления Перфоративный аппендицит. Отросток 5 см, диаметр 4-5 мм, сероза тускловата. Ha нескольких поперечных срезах выглядит облитерированным. Беру два кусочка: ближе к верхушке и к основанию.

Умершую больную вскрывал доцент кафедры.

Язвы слепой и восходящей кишки вызвали сомнения: а был ли аппендицит? Отросток дорезали без меня, так как была в отпуске. Перед клинико-анатомической конференцией наблюдение обсудили в прозектуре. B новых препаратах гнойно-продуктивное воспаление с наличием макрофагов. Уверяют, что нашли зажившую перфорацию.

C перфорацией спорить не стала, корифеи больше знают, но вид отростка меня удивил. Его диаметр был 4-5 мм, а в препаратах продолговатые кусочки 1,0 X 0,5 см. Или они вырезали не то, или я была в сумеречном состоянии и проглядела дивертикул отростка. Достала отросток из архива - он именно такой, как я описывала.

Ha клинико-анатомической конференции слышу с изумлением, что отросток располагался забрюшинно, замурован в инфильтрате, серозы у него не было. Снова лезу в бак с формалином, но отростка уже не нахожу. Из дальнейших расспросов выяснила, что отросток вырезали втроём: заведующая ПАО дорезала, а доцент и профессор стояли рядом. Завязанный в марлевый узелок, отросток оказался внутри куска жировой клетчатки, и заведующая продиктовала, что отросток замурован. B процессе резки клетчатка отвалилась, но переделывать текст она не стала. Резала наискосок, поэтому срезы получились продолговатыми. Доцент написал новое заключение и положил его в историю болезни, а в журнале биопсий новой записи не сделал, и я не поняла, что мой диагноз официально опровергнут. B истории болезни оказались два заключения. B моём описан тонкий отросток с узким просветом и с серозной оболочкой. Язв B слизистой оболочке нет. B параллельном заключении отросток замурован и с перфорацией. Если бы случай смерти от аппендицита рассматривали эксперты, они поверили бы заключению троих корифеев, а не моему, правильному. B данном случае, наверное, отдельного аппендицита и не было, а отросток участвовал в общем воспалении правой половины толстой кишки.

Секционные диагнозы постоянно перекраиваются заведующими, их надо подогнать под процент расхождений. Ho и биопсийные диагнозы, как заметила, иногда переделываются, чтобы приблизить их к клиническому диагнозу. Права больничного патологоанатома на свою точку зрения не существует, сколько ни работай. Прав тот, у кого больше прав.