ПРОЗЕКТУРЫ

B первой моей прозектуре в Москве работать было интересно. Заведующая - знающая, увлечённая, умная и ироничная женщина.

Себя я чувствовала совсем тёмной и подала заявление в ординатуру, куда и была принята после шести месяцев работы.

Заведующая ПАО часто не соглашалась с моими диагнозами. Я думала, она ошибается. Возила протоколы и препараты консультировать на кафедру, где училась, и приезжала с письменными заключениями. Потом поняла, что у нас разные задачи. Я считала своим долгом и мне было интересно поставить правильный диагноз. Ей важно было не выйти за пределы принятого тогда процента расхождений. B конце года заведующие ПАО перезванивались: Какой у тебя процент?У умеренных-9%, уосторожных-8,9%, уотчаянных -9,1%.

Перестав спорить, заведующая молча переделывала мои диагнозы, подставляя нужные цифры. Основное заболевание, например Опухоль надпочечника, получало № 3 и становилось Сопутствующим. Сопутствующий Атеросклероз выходил на первое место, как и у клиницистов. Противиться этой практике я не могла - не мой уровень. Да и заинтересованы в хороших показателях и клиницисты, и администрация больницы, так что обращаться за сочувствием не к кому. Поэтому выбрала тактику личной честности и доказательности своих диагнозов. Вскрытие только после изучения истории болезни и в присутствии клинициста, которому всё показываю и формулирую свой диагноз. Диагноз пишу только такой, какой считаю правильным. После изучения гистологических препаратов в некоторых случаях диагноз изменялся в протоколе вскрытия и в истории болезни. Клинические и лабораторные данные выписаны. Препараты сохранены. Свой диагноз готова защищать. Однако личная честность начинается и кончается вместе с личностью.

Диагнозы изменялись без моего ведома: или сознательно для удаления расхождений, или по торопливости и безграмотности, когда ставился не тот шифр, хотя диагнозы сформулированы чётко: первое слово - название нозологической единицы.

Через много лет после моего ухода, в прозектуру, где я работала после ординатуры, устроилась совмещать доктор, быстро уволившаяся. Она не нашла инфаркт мозга, упомянутый в клиническом диагнозе, и отказывалась писать про него в своём диагнозе. Бывшая моя заведующая сказала: Я перевскрою труп и найду, что нужно.

B этой прозектуре некоторое время совмещала заведующая другой прозектурой, которая пригласила меня к себе, обещая высокий уровень работы и передачу мне заведования в дальнейшем. Семь лет ездила за уровнем на автобусе, в электричке и трамвае, потратив на дорогу один год из семи. Прозектура находилась в старом приспособленном помещении, тесном и грязном. Заведующая отделением и консультант, образованный теоретик и умелый практик, знали много больше меня. Ho порядка в отделении не было, а полная анархия наступила, когда заведовать стал бывший консультант, вынужденный уйти с прежнего места. Работа прозектуры его не интересовала, он её давно перерос и занимался своими делами.

Я работала ещё в двух прозектурах, но искала не уровень, который везде примерно одинаковый, а близость к дому, чистоту в отделении, хорошие препараты и острые ножи.